Приезд Анютки послужил поводом к нашей встрече с Юлькой.
Мы давно с ней не виделись, как-то не находилось поводов. Редкие звонки и sms’ки.
Мы с ней пришли чуть раньше и в ожидании Анютки лазили по бутикам, я купила себе пару кофточек, а она книгу в подарок Анютке.
Потом мы все вместе пошли в кафешку и болтали. О чем? Не помню. Обо всем подряд: об Анюткиной беременности, о работе, об учебе, о том, что прошло за последние полгода.
И я не знаю, что я спросила, я не помню, о чем зашла речь, это как-то было связано с Юлькиной работой, но я помню ее вопрос: «а ты что, не в курсе?» И я помню ее глаза, то, как они изменились. У Юльки очень красивые глаза, глубокого голубого цвета. В один момент в них появилась глубокая печаль и боль утраты, казалось, что ее глаза как будто кто-то заморозил.
Это был корпоративный выезд на Ергаки. Они часто тусятся коллективом. И в этот раз поехали все вместе. На трех машинах. Водитель машины, попавшей в аварию, как бы сам решил, кто именно поедет с ним. И водитель сам определял ту скорость, с которой он летел по заснеженной дороге.
Юлька тоже могла ехать в этой машине. И сидеть именно с той стороны, на  которую пришелся удар. Водитель и пассажирка, сидевшая за ним, скончались. Стоматолог, лечившая мне зубы, была в тяжелом состоянии после аварии и ок. 3 месяцев носила на руке гипс. Четвертой пассажирке спасли ноги только потому, что ребята, попавшие в аварию, были медики, и те, кто был в других машинах,  оказавшись на месте аварии, помогали доставать её из машины.
К моменту нашей встречи с Юлькой прошло три (или около этого) месяца со дня аварии, но Юлькины глаза…
Да, она живет дальше. Все они живут дальше. Кроме тех двоих.
В клинике при входе над столом администратора появилась икона.

Во вторник мы встречались с Ольчей. Просто. Вечером. После работы. Посидеть часок в кафе. Ее подруга, Лариса, должна была поехать перед выходными в один из близлежащих городов края, чтобы поучаствовать в финансово-прибыльном проекте. Но, по непонятным причинам отказалась.
В пятницу вечером в Красноярске и окрестностях шел снег. Красивый снегопад. В начале весны он радует твое сердце красотой. Было очень похоже на зимнюю сказку.  Машина летела по дороге и, не доезжая 60 км до Красноярска, вылетев на встречку, врезалась в междугородний автобус. Два пассажира, возвращающиеся домой, не доехали… Ольгина подруга, Лариса  тоже могла ехать в этой машине.

Столкновение со смертью не оставляет тебя равнодушным. Я помню, что сидя напротив Юльки, смотря в ее глаза, ничего не могла сказать. Ничего. Я просто сидела и слушала. Я иногда задавала вопросы. Я не могла ничем ее утешить. Ничем. Я не знаю, как утешать в таких случаях. Я не знаю, что делать в таких случаях. Я сжимала зубы от бессилия, от неспособности помочь. Единственное, что тогда я делала, что я могла тогда делать – я сидела и молилась.
Молилась за Юльку, за то, чтобы она могла понять, что это была воля Бога, чтобы она не села в эту машину, чтобы она не винила себя за то, что чего-то недосказала.
Молилась за друзей и родственников погибших. За мать, похоронившую сына. Кто сможет понять ее горе? Кто может дать ей утешение? Никто. Ни один человек. Даже если он тоже потерял ребенка, супруга, родителя.
Я не знаю, как люди находят в себе силы жить после такого дальше. Как? Как они находят в себе силы без Бога…
Мы относительно спокойно переносим смерть пожилых людей: наших престарелых родителей, наших бабушек и дедушек. Мы как бы готовим себя к этому. И принимаем их смерть. С болью, но принимаем, понимая, что умрет каждый. Когда-то.
Но смерть молодых, идущих вперед к своей мечте повергает нас в некое состояние шока.
Как же так? Бог, Ты где был в этот момент? Куда Ты смотрел??? Ну ПОЧЕМУ же, Боже???? Ведь он еще… Она же была такой…
Мы не находим ответов на свои вопросы. В какой-то момент мы просто заставляем себя остановиться и не думать. Мы в бессилии падаем на кровать, зарываемся в одеяло, пытаемся «проснуться», потому что все происходящее кажется нам сном, или наоборот уснуть, чтобы не просыпаться, не приходить на работу и не смотреть на опустевший стол, который скоро займет кто-то другой. Или пытаемся работать до изнеможения. Чтобы не думать. Совсем не думать. Чтобы не оставаться один на один со своими мыслями и воспоминаниями. Чтобы придя домой, засыпать, едва коснувшись головой подушки.

Тех, кто умер не вернуть. Звучит жестоко. Но факт.
Еще более жестокий факт – это то, что их участь в вечности уже решена. Для них нет дороги назад. Ад и рай. Две реальности. Но о них не так часто задумываешься. А когда хоть немного задумываешься, то выбираешь для себя то, что удобно. То, во что удобно верить тебе. Но Библия говорит о другом.
Знаю, что сейчас ты будешь говорить, или не будешь говорить вслух, но подумаешь, очень громко подумаешь о моем христианском экстремизме, и выключишь свой мозг, перестроив его на свою волну и уже не слыша меня. Скажешь: «и кто сказал, что ВСЁ, что написано в «твоей святой книжке» – это правда!?!»
Я не буду убеждать тебя в том, во что ты не хочешь верить. Это не работает. Мне остается только молиться за тебя. И я молюсь о том, чтобы слова коснулись твоего сердца. И даже не слова, а сам Бог.
Ведь только Бог знает тебя. Знает тебя полностью. Он знает, что с тобой происходит в данную минуту. И только Он может тебя утешить. И только Он один знает суть вещей не только в теории, но и на практике, не поверхностно, а изнутри. Бог воплотился в человека. Христос пришел на эту землю и прожил жизнь человека. Он знал и боль, и горе, и предательство, и смерть близкого человека и многое другое. Он прошел весь путь от начала до конца. Он сделал это для того, чтобы вернуть тебя Себе.
Недавно один мой друг привел такой пример. Человек, живя в этом мире, идет по канату, натянутом над пропастью. И вся его жизнь заключается в том, чтобы балансировать на этом канате, чтобы не упасть в бездну. Одно неловкое движение, один толчок, одна минута, последняя минута жизни и человек падает. Человек летит в бездну. Человек летит в ад. И нет надежды. Нет пути назад.
Время выбора сейчас. Пока мы живы. От полета в бездну спасти может только Христос. Он протягивает к тебе руку, чтобы поставить тебя на землю, чтобы под твоими ногами было твердое основание.
М. Твен сказал: «В раю климат хороший, но в аду компания поприятней». И многие так думают. И многие в это верят. Наше представление об аде и рае сформировано не понятно чем. Мы представляем ад, как ряд котлов, в которых черти варят человечинку. А рай — облаком, где пухленькие ангелочки летают и распевают песенки, аккомпанируя себе на арфах… «Сказки всё это», — думаем мы, — «умрем и разберемся».
Приятная компания в аду. Приятная. Компания. В аду. Оксюморон.
Ад – это единственное место, где полное отсутствие присутствия Бога. Там не будет такого понятия, как компания, на мой взгляд, только по тому, что «компания», а уж тем более «приятная» подразумевает некое проявление любви к другому человеку. А нет никакой любви в аду. Она просто несовместима с этим местом. И ад никак не соприкасается, ни тем более не пересекается с раем. Они существуют на как бы параллельных плоскостях.
Меня не привлекает рай, заполненный пухленькими ангелочками. Но нигде в Библии и нет такого описания. Одна из тех вещей, что я знаю, и которая меня привлекает, это то, что там не будет слез и горя. Иногда мне кажется, что встретившись с Богом, я задам Ему все вопросы, которые у меня есть сейчас, на которые я не нахожу ответы, но я понимаю, что когда это случиться, я скорее всего не задам ни одного вопроса. Потому что моя встреча с Ним будет ответом на все вопросы.
Думаешь ли ты о надписи на твоей могильной плите? Будет ли там что-то, кроме твоего имени и тире между датами рождения и смерти?
Я иногда думаю. Не часто, но думаю. И одна из фраз, которую я хотела бы оставить на своей могиле это: «Ушла домой. К Отцу». И мне очень хотелось бы добавить «До встречи». Я очень хотела бы встретиться с тобой в вечности. Правда. Потому что часть моего сердца принадлежит тебе.
Но выбор за тобой. Преклонишься ли ты перед Богом, воздавая Ему ту хвалу, которой достоин только Он – твой Бог и Творец?
Иисус сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня». Уйти с каната над пропастью поможет тебе только Иисус. Это единственный путь. И в этом и есть мой христианский экстремизм. Прости, но я не знаю, как может быть иначе. Иначе нет смысла в том, для чего Христос жил и для чего Он умирал.
И не хочу говорить тебе «время нас рассудит», потому что не знаю, есть ли оно у нас, время. Как долго длится минута, в машине, крутящейся на трассе по гололеду???